Степь. Чехов А. П.

Заразил меня Вова, Чеховым. Взял с собой в поездку книжку с повестями Антона Павловича.

Надо сказать, что раньше я вообще не читал этого классика. В школе мне хоккей был интересен больше. Книга с давних времен пылилась на полке. А потом, как то не до него было. И вот свершилось! На конец то созрел. Думал прочитать весь сборник, но хватило меня только на один рассказ. Временами очень тягомотно. Когда диалоги, читаю взахлеб, чистотой языка прям наслаждаюсь. А когда описание природы, на сон тут же клонит.
Еще надо добавить, что я с детства помню портрет Чехова. Он висел в нашей квартире как символ гостеприимства. От куда это взялось, я не знаю. Может он на самом деле очень любил гостей. Но никто его никогда у нас не читал и даже не говорил о нем. Портрет просто висел на стене, как некое украшение. :))

За заводами кончался город и начиналось поле. Егорушка в последний раз оглянулся на город, припал лицом к локтю Дениски и горько заплакал...

— Ну, не отревелся еще, рёва! — сказал Кузьмичов. — Опять, баловник, слюни распустил! Не хочешь ехать, так оставайся. Никто силой не тянет!

— Ничего, ничего, брат Егор, ничего... — забормотал скороговоркой о. Христофор. — Ничего, брат... Призывай бога... Не за худом едешь, а за добром. Ученье, как говорится, свет, а неученье — тьма... Истинно так.

— Хочешь вернуться? — спросил Кузьмичов.

— Хо... хочу... — ответил Егорушка, всхлипывая.

— И вернулся бы. Всё равно попусту едешь, за семь верст киселя хлебать.

— Ничего, ничего, брат... — продолжал о. Христофор. — Бога призывай... Ломоносов так же вот с рыбарями ехал, однако из него вышел человек на всю Европу. Умственность, воспринимаемая с верой, дает плоды, богу угодные. Как сказано в молитве? Создателю во славу, родителям же нашим на утешение, церкви и отечеству на пользу... Так-то.

— Польза разная бывает... — сказал Кузьмичов, закуривая дешевую сигару. — Иной двадцать лет обучается, а никакого толку.

— Это бывает.

— Кому наука в пользу, а у кого только ум путается. Сестра — женщина непонимающая, норовит всё по-благородному и хочет, чтоб из Егорки ученый вышел, а того не понимает, что я и при своих занятиях мог бы Егорку на век осчастливить. Я это к тому вам объясняю, что ежели все пойдут в ученые да в благородные, тогда некому будет торговать и хлеб сеять. Все с голоду поумирают.

— А ежели все будут торговать и хлеб сеять, тогда некому будет учения постигать.

И думая, что оба они сказали нечто убедительное и веское, Кузьмичов и о. Христофор сделали серьезные лица и одновременно кашлянули.