Под блистающим солнечным небом, через поросшие дубом и кедром ущелья гор, через цветущие поля и виноградники Галилеи шёл человек, тяжело опираясь на свой костыль. Этот нищий бродяга представлял собой весьма удручающее зрелище. Его одежда походила на грязные лохмотья, а в тени покрывала пряталось изуродованное проказой лицо.
Кожа от болезни почернела и покрылась буграми, в которых скапливался ядовитый гной, разъедающий тело внутри и приближающий неминуемую смерть.
Его душу мучительно терзало одиночество. Ему хотелось всё вернуть, снова оказаться рядом с теми, кого он любил, чей образ бережно хранил в своей памяти. Но смертельная болезнь навсегда разлучила их. Временами ему так становилось тошно жить, что он готов был выть, как пёс на луну. В такие моменты он одиноко сидел в каком- нибудь безлюдном месте и, положив голову на костыль, тихо покачивался из стороны в сторону. В окружающей тишине можно было услышать, как с новым выдохом из его слабой груди доносилось еле слышное: «А..а…». В этом звуке выражалась вся смертельная агония его жизни и жестокая депрессия, в которой он жил годы.
Проходя рядом с деревнями, он неизменно спрашивал у повстречавшихся людей: «Нет ли здесь Иисуса Назарянина?». Так переходил он от одного селения к другому, пока его поиски не увенчались успехом. Он нашёл Его. Движимый надеждой на то, что после этой встречи всё должно измениться, он, подошедши, упал перед Ним и сказал: «Если хочешь, очисти меня!».
Многие, из стоящих вокруг, гневно смотрели в его сторону, и в наступившей тишине слышалось его прерывистое дыхание, сердце трепыхалось, как раненая птица. И вдруг, он почувствовал прикосновение! 

К ужасу окружающих людей, Иисус протянул руку, прикоснулся к нему и сказал: «Хочу! Очистись!».

Вместе с этими словами, где- то там, под слоем гнили, что – то окутало его тело, и он ощутил невероятный зуд! Не помня себя, остервенело, скинул лохмотья и стал срывать с себя изъязвленную кожу, из – под которой проглядывало что – то розовое. Кожа отрывалась пластами, сначала на груди и животе, затем на руках и ногах. Изворачиваясь, как пёс пытающийся поймать свой хвост, он цеплялся за спину, что бы скорее освободиться оттого, что медленно убивало. Казалось, этому отталкивающему зрелищу не будет конца. Но через считанные минуты, всё было кончено. Перед Христом и апостолами стоял человек, о недавней болезни которого напоминали лишь измождённое тело и куча рядом лежащей гнили, издававшей жуткое зловоние. Проказа сошла.